Умные нам не надобны. Надобны верные.
Умные нам не надобны. Надобны верные.
Умные нам не надобны. Надобны верные.
Умные нам не надобны. Надобны верные.
Разум есть сложный инстинкт, не успевший еще сформироваться. Имеется в виду, что инстиктивная деятельность всегда целесообразна и естественна. Пройдет миллион лет, инстинкт сформируется, и мы перестанем совершать ошибки, которые, вероятно, являются неотъемлемым свойством разума. И тогда, если во Вселенной что-нибудь измениться, мы благополучно вымрем, — опять же именно потому, ч то разучились совершать ошибки, то есть пробовать разные, не пердусмотренные жесткой программой варианты.
Разум есть сложный инстинкт, не успевший еще сформироваться. Имеется в виду, что инстиктивная деятельность всегда целесообразна и естественна. Пройдет миллион лет, инстинкт сформируется, и мы перестанем совершать ошибки, которые, вероятно, являются неотъемлемым свойством разума. И тогда, если во Вселенной что-нибудь измениться, мы благополучно вымрем, — опять же именно потому, ч то разучились совершать ошибки, то есть пробовать разные, не пердусмотренные жесткой программой варианты.
Если бы я мог представить себя богом, я бы стал им.
Если бы я мог представить себя богом, я бы стал им.
Политика есть искусство отмывать дочиста очень грязной водой.
Политика есть искусство отмывать дочиста очень грязной водой.
— Разрешите пояснить, благородный дон, — горячо сказал он облизнув губы. — Суть совсем в ином! Суть в основных установлениях нового государства. Установления просты, и их всего три: слепая вера в непогрешимость законов, беспрекословное оным повиновение, а также неусыпное наблюдение каждого за всеми! — Гм, — сказал Румата. — А зачем?
— Разрешите пояснить, благородный дон, — горячо сказал он облизнув губы. — Суть совсем в ином! Суть в основных установлениях нового государства. Установления просты, и их всего три: слепая вера в непогрешимость законов, беспрекословное оным повиновение, а также неусыпное наблюдение каждого за всеми! — Гм, — сказал Румата. — А зачем?
Человек предполагает, а господь рябь какую-нибудь напустит и — конец всему…
Человек предполагает, а господь рябь какую-нибудь напустит и — конец всему…
Постарайтесь понять, Александр Иванович, что не существует единственного для всех будущего. Их много, и каждый ваш поступок творит какое-нибудь из них… Вы это поймете, — сказал он убедительно. — Вы это обязательно поймете.
Постарайтесь понять, Александр Иванович, что не существует единственного для всех будущего. Их много, и каждый ваш поступок творит какое-нибудь из них… Вы это поймете, — сказал он убедительно. — Вы это обязательно поймете.
— А такой закон есть, чтобы честных людей разорять? — Будет я тебе говорю! Я депутат или нет?
— А такой закон есть, чтобы честных людей разорять? — Будет я тебе говорю! Я депутат или нет?
Здесь выбирает не голова, здесь выбирает сердце.
Здесь выбирает не голова, здесь выбирает сердце.
Ты добрый человек, но винтовки у тебя нет, а отец говорил, что все добрые люди — с винтовками…
Ты добрый человек, но винтовки у тебя нет, а отец говорил, что все добрые люди — с винтовками…